На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Алиса Майская
    Все это фантазии дизайнеров. Живу в Европе, вижу, как "млеют от счастья" в Дании, Швеции, Франции, Голландии, Германи...Что-то не так: сч...
  • Александр Сысоев
    Если хюгге - смысл жизни, ради которого живешь на белом свете, то это уютное безумие ведет к разрушению личности. Во ...Что-то не так: сч...
  • svet alex
    Шарлатан! Никогда ему не верила и не слушала. Однажды решила проверить его воздействие на меня и прослушала целый его...Кашпировский: поч...

Как изменяют в России

Семейный психотерапевт — об индустрии исцеления измены и российской специфике явления.

Сегодня смена партнера — социальная норма. Большинство людей выбирает «серийную моногамию», когда у тебя один партнер на один отрезок жизни. Таких людей и людей, практикующих параллельные связи, в разы больше тех, кто проживет в одних и тех же отношениях всю жизнь. Семейный психотерапевт Марина Травкова исследует российскую специфику измен: помимо кандидатской диссертации, в издательстве «Эксмо» скоро выйдет ее книга. Социолог Анна Шадрина по просьбе The Village поговорила с ней о том, как изменяют в России и что предлагает психотерапия в случае измены.

Исцеление измены как маркетинговый продукт

— МАРИНА, КАК У ТЕБЯ ВОЗНИК ИНТЕРЕС К ИЗУЧЕНИЮ ИЗМЕНЫ?

— В последние десять лет я наблюдаю прямо-таки расцвет протоколов по работе с изменой в психотерапии. Большинство из них смотрит на измену как на травмирующую ситуацию, соответственно, предлагаются шаги исцеления. Мне кажется, культивирование понятия «травмы» здесь отчасти маркетинговая стратегия. Каждый подход психотерапии, который так же является сегментом рынка услуг, слегка «подкошмаривает» публику: сначала ей рассказывают, где у нее должно болеть, предлагают матрицы переживаний и смыслов, чтобы затем предложить помощь в избавлении от этой боли. Человек, узнавший об измене партнера, находится в стрессе, уязвим и внушаем, а значит, легко пойдет туда, где ему объясняют случившееся, дадут экспертные обещания об исправлении ситуации, эффективном возвращении партнеров и прочее, вплоть до приворотов и отворотов.

Однако, психотерапевты — тоже люди со своими установками, а мы живем в эпоху серьезного переосмысления интимных отношений в целом и роль измены пересматривается: она теперь стала болеть по-новому. И я хочу понять, откуда такое внимание к теме и правда ли измена теперь травмирует сильнее, чем раньше? Похоже, что да. Но из-за чего? Именно на этот вопрос я и пытаюсь ответить.

— МОЖНО ЛИ ГОВОРИТЬ О РОССИЙСКОЙ СПЕЦИФИКЕ ИЗМЕН?

— Это сейчас дико прозвучит, но в России нет культуры измены, как и нет культуры хорошего расставания вообще. Во-первых, есть очень печальная, экономическая специфика. Особенно если выйти за те самые 1 % населения, которые могут себе позволить помощь психолога. Для малоимущих и незащищенных измена — это, прежде всего, история про выживание. 70 % разведенных отцов не платят алименты, и страх потерять партнера не про общие смыслы, а про то, что без него не на что жить. Это убивает и равенство, и возможность интимного откровенного раскрытия перед другим.

А еще у россиян сложные отношения с личными границами. Здесь не принято учитывать чувства третьего человека, которого мы вовлекаем или, если хотите, через которого мы вовлекаемся в измену. Не надо любовнице показывать фото ваших с женой детей, а любовницу не стоит просить выбрать жене подарок на 8 Марта. Если у вас в семье общие финансы и планирование, не надо принимать финансовую помощь от любовника. Почему? Потому что делать что-то за спиной — это одно. А сделать так, чтобы ни в чем не подозревающий партнер таким образом участвовал в поддержке вашей связи, вместе с вами делился или получал, — это другое. В этом месте мне всегда кто-нибудь говорит: «А вы не хотите просто сказать, что изменять не надо?» Хочу, но мало верю, что это сработает.


Не надо показывать любовнице фото ваших с женой детей, а любовницу не стоит просить выбрать жене подарок на 8 Марта


— А КАК В ДРУГИХ СТРАНАХ ВЫГЛЯДИТ КУЛЬТУРА ИЗМЕН?

— В Узбекистане, откуда я родом, я знаю немало историй, когда жена идет к любовнице и просит прийти второй женой, поселиться с ней и мужем. Расчет простой: в другой женщине можно найти облегчение в домашнем труде и приятельницу по беседам и досугу. Муж тут как бы ни при чем. И у жены не страдания, а надежды. Это другой фрейм, другая женщина в доме — это еще один живой человек, которого ждут. В России тоже могло быть иначе. После войны было немало историй, когда женщины не конкурировали, а создавали что-то вроде мини-коммуны с одним мужчиной и большим числом женщин, это что-то похожее на современный «бостонский брак» — когда две женщины селятся вместе ради взаимной эмоциональной, бытовой и финансовой поддержки.

При чем тут мама

— КАКИЕ ЕЩЕ НАХОДКИ ОБНАРУЖИЛИСЬ В ИССЛЕДОВАНИИ?

— Интересно, как мои респонденты объясняют само понятие измены. Есть две непересекающиеся группы представлений. Первая понимает измену как нарушение договоренностей и условий контракта — «мы ведь договаривались». Другая — как страх перед тем, что у твоего любимого человека будет пространство, где тебя самого нет. Последние измену переживают как исчезновение себя.

Почему эти представления не пересекаются, еще надо понять. Моя гипотеза в том, что для одних мотив быть в отношениях — это про сотрудничество, а для других — про себя, про свою идентичность. Тогда в первом случае измена бьет по договоренностям, а во втором — прямо по идентичности и может стать причиной тяжелого кризиса. А еще, похоже, гендерная социализация для восприятия факта измены играет куда большую роль, чем, например, опыт отношений с родителями в детстве. Женщины в любом случае страдают от измены гораздо больше, чем мужчины.

— А КАК ЖЕ ИСТОРИЯ, ЧТО ВО ВСЕМ ВИНОВАТА МАМА?

— Мама — это важно, но нельзя все сводить только к ней, ведь вокруг не сферический вакуум. Ожидания, что партнер «добаюкает», даст то, чего не додали родители, — потенциально конфликтогенные. Или нас добаюкают и нам все равно придется искать новые смыслы, или мы должны воспроизводить эту «недобаюканность» перманентно.

— ПОЛУЧАЕТСЯ, СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ — ЭТО НЕ ТАК ВАЖНО ДЛЯ ПОНИМАНИЯ, КТО МЫ ТАКИЕ?

— Говоря о родителях, надо смотреть не на то, как нас недолюбили, а на то, как мама жила с папой и были ли у них отношения с другими людьми вообще. В российском социуме мы быстро придем к тому, что мама ощущала материнство как оставленность и отделенность от партнера, как состояние один на один с тревогой. Хлопочущие родственницы, особенно бабушки, не всегда в помощь, нередко это функциональная подмена или конкуренция.

Может быть, именно эту тоску и изоляцию от горизонтальной связи с партнером мы вобрали с молоком? Даже если мама правда не любила (послеродовая депрессия или другое), то где остальные те, которые должны были подхватить и ее, и ребенка?

Измена — не конец отношений

— МОЖНО ЛИ СЕГОДНЯ ОДНОЗНАЧНО СФОРМУЛИРОВАТЬ, ЧТО ТАКОЕ ИЗМЕНА?

— Самый очевидный ответ: секс с другим человеком. Но есть пары, чьи границы проходят совсем не по линии сексуального контакта, в них нарушением интимности будет что-то иное. Где-то жена слишком близко и интимно общается с родной матерью, и муж из-за этого нервничает, а где-то есть пары, которые обсуждают друг с другом своих любовников. Если отвлечься от морали, то в первом случае выноса интимности из пары куда больше, чем во втором. На самом деле измена — это не про секс. Это про утаивание, про ложь, про секрет, про то, что тебя куда-то не включили, у твоего любимого человека завелся «тайный сад», на заборе которого для тебя табличка «Вход воспрещен».

Измены возникают на стыке и рассогласовании внутреннего и внешнего. В этом смысле каждый изменяющий изменяет и себе, точнее своей смелости выйти и сказать партнеру: «я вот такой» — и смелости знать, что второй может этого не принять. И в последнее время стали слышны голоса тех, кто лгать не хочет. Так мы получаем поле от открытых отношений и этичных измен до полиамории.


На самом деле измена — это не про секс. Это про утаивание, про ложь, про секрет


— СТАЛО ЛИ ИНЫМ ПОНИМАНИЕ ИЗМЕНЫ ПОСЛЕ ПОЯВЛЕНИЯ TINDER ИЛИINSTAGRAM?

— Социальные сети и мобильные приложения вносят свою лепту: то, что может быть расценено как измена, находится от нас на расстоянии в один клик. Можно находиться рядом с партнером физически, но не быть с ним мыслями. Можно лежать под одним одеялом и находиться виртуально в собственном инстаграме.

И нередко именно измена становится моментом, который запускает перепроверку и сценариев, и смыслов, и того, сколько моего «я» в этом «мы». Это переосмысление может окончиться большим сближением, а измена станет не концом отношений, а их новым строительным материалом. Правда, эта новая роль измены пока мало изучена.

— КАКИЕ ЕСТЬ НАУЧНЫЕ ПОДХОДЫ К ПОНИМАНИЮ ИЗМЕНЫ?

— Подавляющее большинство существующих в этом поле исследований предвзяты и сразу определяют измену как девиацию и отклонение. За точку отсчета, за норму принимается жизнь в стабильных эксклюзивных парных отношениях. При этом биологи-эволюционисты считают, что люди как вид не моногамны, хотя склонны к стратегии создания пары ради потомства. Вспомним и саму серийную моногамию. Из этой перспективы люди видятся заложниками, запертыми между социальным нормами и «животным началом». Отсюда растут декларации, что брак — тюрьма, социальная репрессивная рамка.

Но мы уже давно говорим не о браке — не о социальном контракте двух людей и государства. Нам стала важно его содержание, отношения. Каким бы мы ни были биологическим видом, мы все живем в культуре, для которой крайне важна принадлежность и договоренность. Мы принадлежим друг другу, и у нас есть вечные или хотя бы долгосрочные обещания — именно с этого начинаются теперь отношения. Когда они ломаются, нам больно, и немоногамность вида — не утешение.

Мы упускаем из виду, что, когда отношения начинаются, а начинаются они романтически, у нас есть довольно ясная когнитивно-эмоциональная модель в голове, представления, как все должно быть и что именно мы должны чувствовать. Это часто история про то, что кто-то один становится для тебя очень важным, все остальные отходят на задний план. Сексуальность, страсть и интимность — обычно части этой картины. Но дальше начинается сплошное поле взаимного и самоопределения. Не очень того замечая, люди прибегают к ограничивающим моделям и сценариям, часто просто потому, что так проще. Какая-то часть «я» перестает принадлежать этому «мы». Справедливости ради, не всегда эта часть признана и самим человеком, потому что она может быть не тем, чем можно гордиться.

Почему мы любим?

— ЧТО САМОЕ СЛОЖНОЕ СЕЙЧАС В МОНОГАМНЫХ ОТНОШЕНИЯХ?

— Как только мы начинаем говорить об отношениях, мы попадаем в ловушку якобы точного представления, о чем вообще речь. Парное «мы» между тем — конструкция, которая обладает удивительным многообразием и текучестью. И если в начале отношений оно будто бы выстраивается само и делает «нас», то потом наступает момент, когда это «мы» на самотеке, и затем следующий: когда оно требует нашего внимания, чтобы сохраниться. Или не сохраниться. Но в одних парах идет этот аудит: кто мы и где, кто я в этих отношениях, про что они, надо ли нам что-то менять? Такая сверка: было — стало, где мы сейчас. Порой через конфликты или тяжелые разговоры, но она случается. Но сам процесс такого аудита возможен там, где партнеры равны. Где они несут равные риски за завершение отношений и у них равные возможности высказываться.

— В РОССИИ НЕТ РАВЕНСТВА ПАРТНЕРОВ?

— Нет. Дети, двойная нагрузка, меньший заработок и зависимость от партнера достаются одному, точнее одной. Баланс перекашивается. Возникают схемы, в которых проще сходить к проституированной женщине, чем обсуждать желания своего «я» с женой. Вместо обсуждения «какие мы» и «кто мы» возникает «почему наше «мы» не соответствует образу, который был у меня вначале? Или образу из голливудских фильмов? Или образу из порнографии? Или где твое уважение, которое (я слышал) я как мужик должен получать, просто потому что я мужик? Где ухаживание, которое (я слышала) я должна получать, просто потому что мы женаты? Где та страсть, что была обещана и которая тут должна быть? Это запрограммированное разочарование.

— И КАК С ЭТИМ РАБОТАЮТ ПСИХОЛОГИ И ТЕРАПЕВТЫ?

— Первые пси-сервисы в поисковиках — про то, как вернуть мужа. Муж — это объект. Как отбившаяся овца. Эти сервисы не рассказывают, что будет, если муж вернется и будет задаваться вопросом, имела ли место манипуляция, чтобы его вернуть. Так одна жуткая неопределенность сменяется другой.


Женщины в любом случае страдают от измены гораздо больше, чем мужчины


— В ЧЕМ ЖЕ ТОГДА МОЖЕТ БЫТЬ РЕШЕНИЕ?

— Можно жаловаться, что с рождением ребенка жена недоступна эмоционально, а можно сменить фокус и увидеть, что одному партнеру у нас теперь делегировано то, что раньше делалось всей деревней. Такие не всегда очевидные вещи, как баланс домашних обязанностей или ухода за детьми, влияют на страсть и доверие в отношениях куда больше, чем нам кажется. С детьми, другими родственниками, ипотекой и неприятностями на работе нужно еще как-то исхитриться остаться романтической парой.

Можно сакрализовать связь «мать — ребенок», прикрыться «женским предназначением» и «мужской ролью», оказаться аутсайдером в своей семье. Аутсайдер не участвует в эмоциональной жизни семьи, он свободный радикал — для новой связи. Недаром значительное количество измен в гетеросексуальных парах приходится именно на период после рождения ребенка.

Стабильность или страсть

— ПОЛУЧАЕТСЯ, ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ОЖИДАНИЙ И ЦЕННОСТЕЙ, С КОТОРЫМИ МЫ В ОТНОШЕНИЯХ? ЕСЛИ МЫ ЗА СТРАСТЬЮ И ЯРКИМИ ПЕРЕЖИВАНИЯМИ, ТО НАДО ПОНИМАТЬ, ЧТО ЭТО НЕ ПРОДЛИТСЯ ДОЛГО, А ЕСЛИ ЗА СТАБИЛЬНОСТЬЮ И БЕЗОПАСНОСТЬЮ, ТО ЭТО НЕ БУДЕТ ТАКОЙ ЛЮБОВЬЮ, КАК В КИНО?

— За чем бы мы не пришли в отношения, однажды мы этого не получим, просто потому что жизнь длинная, а обстоятельства разные. И тут придется перетряхивать договоренности. Например, секс. Можно горевать, что его нет, а можно пересмотреть его значимость. Современные сексологические протоколы часто снижают драматическую важность секса и влечения. Вместо поиска все более фееричного взаимодействия людям советуют заниматься плохим сексом, хоть каким сексом (добровольным, разумеется), ценить процесс, а не результат. Относиться к нему как к тренировкам в спортивном зале с важностью регулярности и количества «подходов». На первом месте здесь удовольствие и комфорт от самого взаимодействия двух людей, не обязательно от полового акта.

Если не отдавать себя полностью идеям кружевного белья и всепоглощающего одновременного оргазма, становится не очень важно, получили ли вы психологическую травму в детстве и напоминает ли вам жена маму. Как не важно, раскрылись ли вы во всех степенях уязвимости и доверия или перед вами партнер на одну ночь. Вы становитесь сотворцами чего-то приятного или хотя бы забавного, не дожидаясь «химии» и чтобы вас трясло от чувств, особенно если отношения длительные. Кажется, этот путь несколько надежнее, тут мы зависим от своих действий. А «судьбоносные концепции» вроде «чертики снюхались», «встретила своего человека» ставят нас в зависимость от судьбы, которая то ли подарит, то ли не подарит нам такие переживания.

Как жить, если измена неизбежна?

— ЧТО ДЕЛАЕТ ПАРУ КРЕПКОЙ?

— Исследования, посвященные тому, как парам удавалось сохранить счастливые, с их точки зрения, отношения дольше 30 лет, отмечают такой фактор, как «двойное видение»: я понимаю, что ты не сверхчеловек, после многих лет вместе всегда есть в чем разочароваться, но одновременно я продолжаю помнить точку входа, начальный смысл, ради которого мы образовали пару, тебя прежним (или прежней). Эти люди шутят, что на самом деле тоже пережили серию браков, просто с одним и тем же человеком. Наверное, главный их удивительный секрет — честность. Там, где честность, измены нет.

Сексуальность репрессируется, вероятно, именно потому, что нет другой такой сферы, где мы сталкиваемся со своей инаковостью, индивидуальностью по сравнению с другими. И если эту свою инаковость можно показать партнеру — вот она связь, такое «я тебя и правда вижу». Это сильное переживание, переживание принятия. Партнер может нам сказать при этом, что навстречу нашим желаниям не пойдет, но если это не про страхи и правила, а про его или ее инаковость и вы тоже можете это увидеть, — это близость, это душевная интимность высшего порядка. Это не про материнское всепринятие, которого мы все недополучили, не про восполнение детского «минуса» супружеским или партнерским «плюсом».


Измена станет не концом отношений, а их новым строительным материалом


— А КАКАЯ САМА РАСПРОСТРАНЕННАЯ ПРИЧИНА ИЗМЕНЫ?

— Один из распространенных мотивов изменять — это пережить кусочек этой увиденности кем-то другим, когда кажется, что в паре это не доступно или не сработает. Вот о чем мы все тоскуем — по такой увиденности. Для многих пар измена — это момент, когда они вынуждены наконец друг на друга посмотреть. Когда инаковость проявила себя так, что ее уже невозможно игнорировать. Поэтому исследователи заговорили о шансе и о том, что измена может оказаться для пары структурным элементом в более насыщенные и удовлетворяющие отношения.

Измена и ее «лечение» в эпоху постправды

— КАК ИЗМЕНУ ЛЕЧАТ В ДРУГИХ КУЛЬТУРАХ?

— Меня в свое время поразило, что американский курс реабилитации для женщин, пострадавших от измены, начинался с «давайте вспомним, кто мы и куда идем», не с разбора партнеров и их поступков, а про возврат к собственной идентичности. И когда она нащупывается, легче принять идею, что мы не управляем другим человеком. И можем даже никогда так и не узнать, почему она или он сделали это. И мы осознаем, что наши желания и ценности могут не совпадать с чьими-то. Из этого места мы можем совершать выбор: не «докажи, что ты мне никогда не изменишь», а «достаточно ли мне ценны отношения, чтобы быть в них, зная про такой риск». Не стирание ластиком и быстрый безболезненный возврат в идеализируемое часто в таких случаях прошлое. А процесс трансформации, из которого вы выйдете лучше, узнав себя и другого и что вам важно.

С этой точки зрения измена может высвечивать то ценное, что было в паре, то, что в нее не «вносилось», и даже напоминать о конечности бытия и о том, что в этот мир мы приходим и уходим по одному, но попутчиков можно выбирать.

 

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх