Есть такая почти наука — криптозоология. Люди, увлеченные этой чудной отраслью знания, занимаются поисками полумифических животных. Про чупакабру и лох-несское чудовище ты, конечно, слышал, а вот про каменную жабу и других — вряд ли.
Настоящие зоологи взирают на криптозоологов снисходительно, так как им чудес и без мифологических страшилищ хватает. Но, к сожалению, только узкий круг профессионалов сможет восхитить открытие нового вида коловратки с пятью псевдоподиями вместо одного членика, а вот если разыскать какого-нибудь убивающего взглядом олгоя-хорхоя, то все читатели воскресных газет в экстазе подавятся своим кофе. Поэтому зоологи считают криптозоологов шутами и шарлатанами. А те, в свою очередь, полагают официальную науку самонадеянной дурой, которая не распознала бы чудо, даже если бы обнаружила его у себя в декольте.
Впрочем, научным свидетельствам криптозоологи доверять все же готовы, если оставивший их исследователь или путешественник вдруг закусит удила и примется описывать нечто совершенно несусветное: песьеглавцев, летучих обезьян или говорящую по-турецки сороконожку. Но все же куда больше криптозоологов интересуют старинные рукописи и фольклорные свидетельства аборигенов. Не то чтобы они были готовы разыскивать колобков и несущихся золотом курочек ряб, но если источник хотя бы на гран серьезнее, то описываемое в нем чудище вполне может превратиться в навязчивую криптозоологическую идею.
«Этот мир на самом деле куда загадочнее, чем вам кажется!» — вот неформальный девиз криптозоологов — энтузиастов, относящихся к славному племени людей, которое не хочет жить на маленьком, изъезженном вдоль и поперек шарике посреди захолустной вселенной, где уже 13 миллиардов лет не происходит ничего по-настоящему интересного. Поэтому они ищут. Ищут, например, вот это*.
«Само собой, мы перечисляем тут лишь некоторые создания из весьма обширного криптозоологического реестра, куда входят и вымершие животные вроде стеллеровой коровы с птицей моа, и почти документально зарегистрированные, но все-таки сомнительные йети с несси, и совсем уже мифологические обитатели бестиариев вроде мантикор и гиппогрифов. Отбирали мы их согласно принятому в нашей редакции научному методу: «О, а это прикольно!»
Подземный мамонт
Рассказов об огромных и шерстистых слонах, путешествующих по подземным пещерам, криптозоологи насобирали во множестве. Пик их пришелся на первую половину XX века, когда и в Северной Америке, и на территории Сибири чуть ли не каждый год появлялись люди, которые клялись и божились, что своими глазами видели мохнатых гигантов, выглядывавших из дыры на дне оврага, либо даже сами блуждали по подземным ходам вслед за чудищем: «Мне показалось, я провел там неделю. А как вылез наружу, так прошло уже три года! Вы справочку для жены дадите, товарищ участковый?»
К 1920-м годам относится приводимый писателем-натуралистом Николаем Непомнящим рассказ рыбака из поселения Тайтамак, который уверял, что провел несколько недель в плену у подземных шерстяных слонов, питаясь там «желтыми солеными камнями, которые они лижут».
А вот более раннее свидетельство, принадлежащее китайскому дипломату Ту Ли Шаню, который, докладывая императору о поездке по Сибири в 1714 году, писал: «Находится в сей холодной стране некий зверь, который, как сказывают, ходит по подземелью, и как скоро солнце или теплый воздух до него коснется, то он умирает… имя сего зверя — мамунт, а по-китайски — хишу».
Зачем мамонту жить под землей? Этим вопросом меньше всего задаются криптозоологи, которые продолжают лихорадочно искать андеграунд-мамонтов. А мы, кажется, знаем зачем. Что еще может подумать не самый образованный крестьянин или индеец, ничего не знающий о палеонтологии, обнаружив на дне котлована или при раскопках огромный скелет с бивнями?
Баранец
История баранца крайне показательна для криптозоологических сюжетов вообще: культурные отличия, языковые ошибки и излишняя вера в авторитеты сплелись тут в чудесный рисунок. Европа очень долго не знала хлопка. Европейцы и североафриканцы носили шерстяную и льняную одежду, они достаточно быстро поняли великолепные свойства ввозимого из Азии драгоценного шелка (хотя его происхождение долго оставалось для них загадкой), а вот с хлопком они не сталкивались.
Да и в самой Азии хлопок был распространен лишь в очень небольших областях: его окультуривали медленно, а обработка требовала пусть примитивной, но все-таки механизации, при том что первые устройства для вычески хлопка были крайне непродуктивны. Так что хлопок как сырье для ткани выращивали лишь кое-где в Центральной и Средней Азии да Индии. А китайцы с японцами вообще не изготавливали из него тканей, только использовали хлопковую вату для набивки одеял и утепляли ею одежду.
Так что хотя хлопковые ткани иногда и попадали в Александрию или Афины, но покупатели, платя огромные деньги за чудную ткань, понятия не имели, что это такое. Продавцы, как могли, объясняли. Нет, это не животное. Это такое маленькое дерево, а на нем растут… как это будет по-гречески… такие маленькие овечки. Потом они высыхают, и из них можно брать шерсть.
Неудивительно, что и Геродот, и Плиний Старший, и другие почтенные ученые мужи, наслушавшись про дерево с овечками, в конце концов так и объясняли в своих записках: «Есть растение, которое по виду как овца, но только пупом она растет из стебля и траву есть может только ту, которая вокруг него растет, а когда кончится трава, то и овца умирает…» Натуралисты Средневековья и Возрождения, переписывая истины из древних книг, хоть и были к тому времени гораздо лучше знакомы с хлопком, но как-то не увязывали одно с другим. А масла в огонь подливали путешественники. Например, в 1681 году в свет вышла книга нидерландского путешественника Яна Стрейса о его странствиях по «Татарии».
В волжских степях, клянется Стрейс, растет баранец, как его местные татары московитские именуют, — растение, которое «напоминает овцу и имеет голову, ноги и хвост. Его кожа покрыта пухом очень белым и нежным, как шелк. Он растет на низком стебле, около двух с половиной футов высотою, иногда и выше. Голова его свешивается вниз, так, как будто он пасется и щиплет траву; когда же трава увядает, он гибнет. Верно лишь то, что ничего с такою алчностью не жаждут волки, как это растение».
И после Стрейса другие натуралисты неоднократно уверяли, что старик Плиний был прав: баранцев в Московии пруд пруди и ни один уважающий себя muzhik не покажется на улице без высокой шапки, сделанной из этого зверя. Баранца искали до середины XIX века. Даже официально назвали с горя этим именем пару ни в чем не повинных растений. Потом, с общим просветлением ментальности, на баранце все же поставили крест. Но не все. Некоторые энтузиасты из числа криптозоологов по-прежнему уверены, что где-то в глухих уголках нашей страны растут себе травяные овцы, покрытые белым пухом и жалобно блеющие, когда к ним приближаются охочие до баранцевого салатца волки.
Йесин
После того как мы выяснили, что мамонты живут под землей, можно уже спокойно отнестись к тому факту, что, с точки зрения большинства обитателей Мьянмы, кое-какие слоны живут под водой. Правда, размеры этих водяных слонов — йесинов — не слишком впечатляют: редкий йесин вырастает длиной в человеческую ладонь. Но выглядят они при этом как настоящие слоны: уши, бивни, хобот — все как положено, только вместо копыт у них лапки с четырьмя подвижными пальчиками. И да, не забыть главное: бивни йесина содержат яд, которым маленький йесин моментально убивает большого слона, не говоря уж о человеке.
Так как в йесинов верят все 50 миллионов жителей Мьянмы, а описаний зверька путешественниками за последние триста лет было составлено множество (правда, ни одного экземпляра ни в зоопарках, ни в музеях так и не имеется), официальным биологам приходится что-то говорить. «Может быть, даман или мини-тапир? — говорят они. — Или носуха какая-нибудь. Но чтобы ядовит — такого точно быть не может. Может быть, водосвинка какая-нибудь носатая?» Воспетую же, например, в летописи «Сиамские хроники» ядовитость йесина биологи объясняют тем, что схожесть какого-нибудь местного водяного зверька со слоном вызывала суеверный страх перед ним. А мгновенно убивать переходящих брод слонов прекрасным образом могла любая из ядовитых змей, которые тут водятся во множестве.
Фантомные кошки
Их еще именуют «чужеродными большими кошками». Чтобы сделать счастливыми пару тысяч криптозоологов, можешь завтра завернуть в ближайший полицейский участок и заявить, что вечером, когда ты парковался во дворе, из темноты вышел огромный лев (какая-то странная пантера, ощипанный оцелот), оскалил клыки, а потом растворился в переулках. Главное, чтобы этот участок был расположен там, где никаких огромных кошек не водится, — например, в Лондоне. Территории стран СНГ, увы, не слишком подходят для данных упражнений из-за досадного обилия всяких рысей и ирбисов в окрестных лесах.
А вот если дело произойдет, например, в Новой Зеландии, где никаких крупных кошачьих со времен Гондваны не наблюдалось, то криптозоологи будут счастливы. Они давно убеждены, что наша планета просто кишмя кишит немецкими львами, французскими ягуарами и австралийскими тиграми, просто те научились быть почти невидимыми. Чужеродные большие кошки, с точки зрения криптозоологов, прячутся в парках, подвалах и на стройках, они научились мимикрировать и неподвижно замирать, становясь фактически незримыми, а регулярные пропажи людей, особенно детей и стариков, свидетельствуют о том, что фантомные кисы очень неплохо питаются.
Надо сказать, что убеждения криптозоологов подпитываются немалым количеством жалоб горожан самых разных регионов, которые регулярно звонят в полицию с воплями: «Боже мой, вы мне не поверите, но я только что видел на баскетбольной площадке кошку размером с лошадь!»
Китоврас
Этот апокрифический зверь и среди криптозоологов не имеет много поклонников, однако возможность его существования в недавнем прошлом поддерживается некоторыми криптозоологами славянского происхождения. Для историков и филологов в китоврасе нет ничего таинственного. Они прекрасно знают, что средневековое славянское «Сказание о Соломоне и Китоврасе» — это весьма вольный пересказ греческого источника, в основе которого лежит древний еврейский миф о царе Соломоне и некоем бесе.
У греков беса заменили на кентавра, а славянский малообразованный переводчик, не зная ни про каких «кентаврусов», родил на свет божий вещее чудище Китовраса. И так как к оригиналу, видимо, прилагалась картинка, то, разглядывая длинное-предлинное туловище человекоконя, славянский автор выдал следующую жуткую историю: «Нрав же его бяше таков: не ходяшеть путем кривым, но правым, и во Иерусалим пришед, требляхут путь пред ним, не ходя бо криво. И приидоша ко вдовицене храмине, и вытекши вдвица и взопи, глаголя, молящися Китоврасу: «Господине, вдовица семь убога. Не оскорби мя!» Он же огну ся около угла, не соступяся с пути, и изломи си ребро. И рече: «Язык мякок кость ломить»*.
«Если кто со старославянским не в ладах, то тут написано примерно следующее: «Китоврас умел ходить только по прямой. Поэтому, когда он притопал в Иерусалим по приглашению царя, то перед ним ломали дома, дабы он мог идти не сворачивая. А одна вдова стала умолять не ломать ее домик. Китоврас ее пожалел и обогнул лачужку, после чего сломал ребро и сказал: «Доброе слово кости ломает».
Как ни странно, но до конца XIX века некоторые натуралисты (например О. А. Стрельников в своих «Записках») высказывали мнение, что у славян существовал некий схожий с Китоврасом зверь, отличительной особенностью которого было длинное тело и ломкость ребер, «ибо фантазия обычно зиждется на реально существующих прототипах».
Олгой-хохрой
Впрочем, под землей полным-полно не только мамонтов. Вот в Монголии, например, под землей бывает такое, что лучше совсем в Монголию не ездить. Фильм «Дюна» смотрел? Так вот, образ страшного земляного червя романист Фрэнк Герберт позаимствовал из монгольского фольклора, давно будоражащего умы европейских ценителей прекрасного. Только в монгольской реальности все еще хуже.
Олгой-хорхой (кстати, о нем есть отличная повесть советского фантаста Ивана Ефремова) — это помесь огромного, 10–15 метров, земляного червя и электрического угря. Он реагирует на вибрацию земли, производимую верблюжьими или конскими копытами, после чего дает разряд тока (по монгольской версии – выпускает мощный невидимый и бесплотный яд, который мгновенно убивает все живое на поверхности в радиусе до ста метров), а потом поднимается наружу и устраивает себе скромный ужин.
Олгой-хорхой встречается в таком множестве источников, и описание его настолько реалистично, что криптозоологи абсолютно уверены в его существовании. Когда ты читаешь эти строки, группа ирландских и итальянских энтузиастов как раз охотится за олгоем-хорхоем, пытаясь выманить его из-под земли микровзрывами. Что они будут с ним делать, если выловят? Лично нас больше интересует вопрос: что он сделает с ними?
Каменная жаба
Больше всего криптозоологам, конечно, нравятся животные большие, уродливые и убийственные. Какая-нибудь малютка мышь с серыми ушками вместо черных — это не их профиль. Чтобы по-настоящему заинтересовать криптозоологов, у мыши должны быть стальные когти в метр длиной. Ну или хотя бы способность чихать ядом.
Вот, например, каменная мексиканская жаба их очень интересует. Пара испанских монахов-путешественников в свое время поведала миру индейскую байку о скалах, которые на самом деле жабы. Сидит такая жаба лет десять в каменном виде, потом в ее тень приляжет усталый путник — а жаба как прыгнет! И следующие десять лет будет тихо сидеть на том, что осталось от путника и его мула, переваривая это своей каменной попой. Вот такой интересный образчик кремнийорганической жизни приводит криптозоологов в восторг.
Русалки
Да нет, уже никто не пытается извлечь из моря красавицу с золотыми волосами и рыбьим хвостом: еще в XVIII веке натуралисты пришли к мысли, что за соблазнительных русалок озверевшие без женского общества моряки принимали котиков, нерп и прочих дюгоней. Любой современный криптозоолог прекрасно знает, как выглядят настоящие русалки.
Точно так же, как их описывал в 1403 году нидерландский врач, которому довелось осматривать русалку, пойманную в сети рыбаками Западной Фрисландии. Это была маленькая коренастая женщина с темной кожей, издававшей сильный рыбный запах, большими отвислыми грудями и глубоко посаженными маленькими темными глазами. Фрисландскую русалку кое-как удалось приучить носить одежду и кланяться кресту в церкви, но говорить она так и не научилась, при ходьбе пыталась вставать на четвереньки, нрав же имела дикий. Через несколько лет русалка умерла и была, как христианка, похоронена на кладбище при церкви. К сожалению, найти ее могилу сейчас не представляется возможным, так что навеки останется неизвестным, кого в ней похоронили набожные фрисландцы — любящую поплавать сумасшедшую карлицу или обезьяну, смытую с проходящего корабля.
Но свидетельства о водяных или болотных людях (черных, страшных и безумных) продолжают поступать в криптозоологические центры до сих пор. Однако надо признать, что с распространением портативных видеокамер и снимающих телефонов почему-то ни одного видеодокумента, подтверждавшего бы такую встречу, пока не получено.
Свежие комментарии