В Москве есть много мест с мрачной историей, которые за одну экскурсию не обойдешь. Лобное место на Красной площади, старинные районы с дурной репутацией, места кровавых терактов, знаменитые тюрьмы и, наконец, объекты городских легенд и небылиц. Мы решили рассказать про пять мест, получивших самую черную славу со времен СССР. Узнайте где правда, а где вымысел, и что в итоге страшнее.
Дом на Набережной
В советские годы в нем жили члены правительства и высшие военные чины, сейчас квартиры скупают толстосумы, которым льстит почти кремлевская прописка и шикарный вид на храм Христа Спасителя. Но за элитным фасадом скрыта масса зловещих историй и темных слухов.
Начать с того, что дом фактически стоит на гробовых плитах: их выкорчевали на церковном погосте неподалеку (при храме Николая Чудотворца на Берсеневке, который, к счастью, уцелел) и заложили в фундамент. На этом фото стройки конца 1920-х годов берсеневская церковь как раз видна вверху слева, а в правом верхнем углу можно заметить краешек еще не взорванного храма Христа Спасителя.
Кстати, саму Берсеневку и прочие здешние места в старину называли Болотом – низкий берег постоянно заливало, и до появления Водоотводного канала люди обходили «гиблую топь». Зато на соседней Болотной площади собиралась тьма народу – поглазеть на публичные казни. Именно там четвертовали и обезглавили казаков-бунтовщиков Степана Разина и Емельяна Пугачева.
Казнь Пугачева, гравюра 18 века
Вид на Дом на Набережной и кинотеатр «Ударник» со стороны Болотной, 1931 годДом советской элиты тоже стал мрачным памятником своей эпохи. Его жильцы бесследно исчезали прямо из своих роскошных квартир, и это не мистика: НКВДшники поднимались к ним на грузовых лифтах для сбора мусора, которыми были «очень удобно» оборудованы кухни, и забирали в лагеря или на расстрел. Такая участь постигла почти половину жителей – всего около 800 человек.
Внутри одного из 24 подъездовВ полуподвальных помещениях всегда дежурили охранники с собаками. В подъездах вместо консьержей сидели бдительные чекисты, которым жильцы должны были на выходе сдавать ключи. Гостей и посетителей они «конвоировали» до квартир и обратно, а сами пользовались особыми оперативными квартирами, куда можно было попасть через один подъезд, а выйти через другой.
В музее «Дом на Набережной» воссоздан типичный интерьер тогдашних квартир
И частично собраны портреты репрессированных жильцов. Неудивительно, что «Дом правительства», сокращенно ДОПР, москвичи расшифровывали по-своему: «дом предварительного заключения» или «дом проклятых». А Домом на Набережной он стал в середине 70-х, когда вышла одноименная повесть Юрия Трифонова, жившего здесь в 30-е годы с родителями. Их тоже «забрал» зловещий дом: отца-дипломата расстреляли, а мать сослали в лагерь.
Подвалы Лубянки
«Подолгу вечерами эти окна светились уютным адским светом», - писал бывший лагерный узник Лев Разгон о здании органов госбезопасности на Лубянской площади.
В годы чисток привезенные сюда на допрос пропадали без следа, портреты опальных деятелей стирались со снимков, будто их и не было, а из обрывочных слухов о местной внутренней тюрьме – «нутрянке» – складывался образ эдакой преисподней: мол, подземные камеры уходят вглубь чуть ли не на 10 этажей, к узникам применяют средневековые пытки, в этих же подвалах приводят в исполнение тысячи смертных приговоров и сжигают трупы.
На самом деле тюрьма располагалась в шестиэтажной глухой постройке во внутреннем дворе Лубянки – ее хорошо видно на снимках с высоты. Позади возвышается труба локальной электростанции, которую многие по сей день принимают за «трубу крематория».
Под крышей был прогулочный двор с глухими стенами, которые блокировали городские шумы и открывали лишь квадрат неба.
Схема Лубянской тюрьмы. Как видите, все это находилось на поверхности. А миф о кошмарных подвалах родился из-за особых методов дезориентации и запугивания, применявшихся к заключенным. Например, их вели наверх по бесконечным мрачным лестницам или поднимали на грузовом лифте, который двигался умышленно долго и с оглушительным лязганьем. В итоге у них и впрямь создавалось ощущение, что их выводят из какого-то глубокого подземелья.
Внутренний двор Лубянки. Про тюремные пытки стоит пояснить: в самих камерах арестантов не избивали, но делали это на допросах в кабинетах следователей. Жестокие побои чередовались с лишением сна, так что люди в конце концов теряли ощущение реальности.
В целом, по своему устройству лубянская тюрьма мало чем отличалась от стандартной тюрьмы в СССР. Шесть ее камер сегодня превращены в музей, но побывать там могут только люди, допущенные к секретным документам. Впрочем, в 1991 году редкий шанс выпал прославленному советскому и российскому фоторепортеру Игорю Гаврилову.
Один из снимков И. Гаврилова, купленных иностранными фотобанками. А что касается расстрелов – их все-таки не было ни в настоящих, ни в вымышленных подвалах главного здания Лубянки. Арестантов держали в «нутрянке» только на стадии допросов, а казнили либо в Лефортово, либо в еще более страшном месте поблизости, буквально в паре домов от площади – о нем расскажем ниже.
«Кровавые гаражи» и «Лаборатория Икс»
Говорят, дворники, работавшие в Варсонофьевском переулке, что отходит от Большой Лубянки, вставали раньше всех – смывать пятна крови после ночных массовых расстрелов, пока не проснулись москвичи. Возможно, это лишь мрачная байка, но то, что здесь много лет тайно исполнялись смертные приговоры, – отнюдь не вымысел.
Симпатичный бледно-зеленый особняк на углу Большой Лубянки и Варсонофьевского – первая штаб-квартира чекистов, где заседал сам Дзержинский.
Во дворе этого здания разместилась спецавтобаза органов госбезопасности. Свернув в переулок, ее можно разглядеть через ворота проходной или в глазок других ворот по соседству: так себе, ничего примечательного – гаражи с железными дверями, отчего-то выкрашенные розовым, и перед ними площадка с машинами.
Однако именно здесь, в оцинкованных подвалах под гаражами, ныне заваленных, с 1918 по 1948 годы орудовали расстрельные бригады. Рокот моторов заглушал нежелательные звуки. Всего на автобазе были казнены от 10 до 15 тысяч человек.
Впрочем, с конца 30-х годов часть приговоренных (возможно, сотни человек) стали отправлять в «Камеру», или «Лабораторию Икс», которая находилась в этом же дворе, на первом этаже «особняка Дзержинского». Там в условиях предельной секретности ставились смертельные опыты над людьми с целью получить яды, не оставляющие следов отравления. В большинстве случаев «подопытные» лаборатории умирали в адских мучениях, которые могли длиться от 48 часов до нескольких недель.
Руководил лабораторией ядов и токсинов полковник медслужбы, доктор медицинских наук Григорий Майрановский. Если верить свидетелям на его процессе в 50-х, он работал очень увлеченно и поражал садистским отношением.
Другие сотрудники, в отличие от него, не выдерживали наблюдать предсмертные муки и «снимали стресс» тоннами алкоголя, случались и самоубийства, включая намеренное отравление в ходе экспериментов. А еще были те, кто принимали в этом участие заочно – начальники, отбиравшие «смертников» для лаборатории из списка заключенных. Они смели утверждать, будто верили, что облегчают им участь.
«Расстрельный дом» на Никольской
Мрачным прозвищем наградили еще одно здание по соседству с Кремлем (Никольская, 23, сразу за ТЦ «Наутилус»), хотя, вопреки домыслам, здесь не убивали – только обрекали на расстрел. Однако цена этого «только» непомерна: более 30 тысяч человеческих жизней.
Так выглядел дом до того, как его на много лет закрыли строительной сеткой. Заседавшая здесь военная коллегия Верховного суда СССР «карала оптом»: за день рассматривала десятки, а то и сотни дел, по 10-15 минут на каждое, и выносила смертные приговоры. Все это была чистая формальность, официальная огласка решений, уже принятых лично Сталиным.
Внутренний двор
Чугунная лестница, по которой вели «подсудимых». Затем приговоренных доставляли фургонами или гнали подземным ходом, прорытым во время строительства первой линии метро, обратно в главное здание на Лубянке, а оттуда – к местам расстрела. Как правило, все заканчивалось для человека в течение суток, однако родным выдавали стандартную ложь, что он осужден на «10 лет без права переписки».
Есть свидетельства, что председатель коллегии Василий Ульрих – «жаба в мундире с водянистыми глазами», как его описывали современники, иногда лично участвовал в расстрелах.
Уже в наше время общественные организации предлагали создать в «Расстрельном доме» мемориальный музей. Но недавно новый владелец здания объявил, что собирается перестроить его под пышный универмаг для миллионеров, с рестораном и винным погребом.
Ховринская больница
Заброшенные больницы – и так классика хоррора, а эта из-за своих огромных размеров и формы, повторяющей символ биологической угрозы, а также из-за большого числа смертей получила репутацию настоящей «обители зла».
Вот уже больше 30 лет масштабный советский недострой в северном районе Ховрино медленно уходит под землю на обширной территории, обнесенной забором с колючей проволокой.
По сути, это громадный и смертельно опасный лабиринт, где осыпаются стены и рушатся перекрытия, провисают лестницы без перил, зияют провалы и лифтовые шахты, местами держатся на волоске тяжелые бетонные плиты и отовсюду торчат ржавые стержни арматуры.
Само собой, это дурное место притягивает разных маргиналов, от трудных подростков, бомжей и «сталкеров» до сатанистов и уголовников, а рассказанные ими байки разлетаются по интернету и многими принимаются на веру. Например, про сборище сатанистов, приносивших человеческие жертвы, которых ОМОНовцы по заказу ФСБ якобы загнали в подвал и взорвали перекрытия, а затем подвал с трупами затопили.
А непридуманная суровая правда в том, что кто-нибудь из этих искателей приключений, желающих лично приобщиться к жуткому запустению, рано или поздно срывается с головокружительной высоты и разбивается насмерть или получает увечья. Счет таким трагедиям уже идет на сотни, многим жертвам нет и 15 лет.
Свежие комментарии