Локи и Эрида. Одиссей и Синдбад. Братец Кролик и паучок Ананси. Иван Дурак и Ходжа Насреддин. Образ трикстера, шутника, плута и бунтаря, развлечения ради нарушающего социальные нормы, по всей видимости, настолько фундаментален для человечества, что мы можем найти его почти почти в любой мифологии. Трикстеры могут быть очень хитрыми и совсем глупыми; их поступки могут приводить к катастрофическим последствиям, но они могут и не выходить за рамки безобидной шутки или преследовать благую цель, высмеивая несправедливость. Ключевым для этого персонажа является пренебрежение социальными границами: запреты и ритуалы, которыми регламентирована жизнь человека, для него — не более чем фикция и повод хорошенько повеселиться.
Мы часто называем трикстерами героев популярных фильмов и комиксов, музыкальных звезд и профессиональных политиков, но, как правило, не задумываемся о происхождении этого термина. Для того чтобы понять, почему похожий образ встречался в самых разных культурах и дожил до сегодняшнего дня, следует обратиться к его истокам в мифологии.
Вождь, отступник и путешественник
В 1920-х годах американский антрополог Пол Радин занимался изучением фольклора виннебаго, небольшой этнической группы индейцев, говорящих на языке сиу. Радин записал цикл из полусотни мифов о ваджункаге (хитреце — он перевел это слово как trickster), который позже лег в основу книги «Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев», принесшей ему научную известность.
Другие народы, говорящие на языке сиу, называли такого героя иными словами, но сходство между приключениями всех этих персонажей оказалось столь поразительным, что впору было говорить о мифологическом цикле, являющемся общим достоянием всех североамериканских индейцев.
В начале цикла мифов о ваджункаге Трикстер предстает как вождь индейского племени, который сознательно нарушает все принятые среди виннебаго ритуальные нормы. Вождь племени виннебаго ни при каких обстоятельствах не может вступить на тропу войны, но именно с того, что он изъявляет такое намерение и объявляет по этому случаю пир, и начинается цикл мифов. Мужчине, отправляющемуся на тропу войны, строго-настрого запрещается заниматься сексом, а с праздничного пира он должен уходить последним. Сбежавшего с пира Трикстера его соплеменники находят совокупляющимся с женщиной в своем жилище.
Этот сюжет повторяется несколько раз, до тех пор, пока все его соплеменники, устав от этой бесконечной комедии, окончательно не убеждаются в том, что их вождь — дурной человек. Оставшись в гордом одиночестве, Трикстер пускается в странствие, на протяжении которого переживает десятки приключений. Голод, похоть, любопытство и желание сыграть над ближним злую шутку — вот мотивация Трикстера на протяжении всего пути.
Мы ничего не знаем о том, каковы фигура и облик Трикстера. Его тело и гендер могут меняться, и даже собственными внутренностями он умеет обматываться снаружи.
Его пенис огромен, и он носит его в специальном коробе, так что когда ему хочется совокупиться, он может просто отстегнуть свой член и отправить на поиски «добычи».
Вместе с тем он занимается сексом не только с женщинами, но и с мужчинами или животными, и даже беременеет от них.
В одном из самых абсурдных и трогательных мифов цикла Трикстер встречает маленького лиса и еще двух животных и предлагает им вместе отправиться на поиски хорошего места для жизни. Поселившись на красивой поляне, они долгое время питаются фруктами, но с наступлением холодов пища заканчивается, и их положение становится очень тяжелым.
Неунывающий Трикстер решает прикинуться женщиной и выйти замуж за сына вождя в деревне неподалеку, где тепло и много еды: для этого он мастерит искусственную вагину из лосиной печени и груди из женских почек. Когда обман случайным образом раскрывается, не только сын вождя, но и все живущие в деревне мужчины оказываются опозорены. Трикстер и его друзья спасаются бегством, но животные, по крайней мере, успели наесться.
Продолжая путь, всё тот же Трикстер вскоре встречает двух женщин-енотов и множество их детей. Он выманивает их из дома, говоря, что знает место, где небо красным-красно от слив, и обещает присмотреть за их детьми, пока они не соберут плоды. За это время Трикстер сварил и съел маленьких енотов, а голову одного из них шутки ради посадил на деревянную палку рядом с домом. Когда обезумевшие от горя женщины хотят отомстить Трикстеру, он заманивает их внутрь полого холма, затыкает лаз травой и поджигает ее, довольный тем, что уж теперь-то наестся сала.
Трикстеру неведомы представления о добре и зле, он поступает так, как ему хочется в данный момент.
При этом хотя он в состоянии обидеться на героя, которому удалось обвести его вокруг пальца, и при случае постарается ответить ему еще более жестокой шуткой, он никогда не проявляет таких качеств, как ненависть, злоба или ярость. Ваджункаге часто ведет себя очень глупо и попадает в простые ловушки, но при этом ему удается обмануть койота — одного из самых хитрых животных в культуре североамериканских индейцев, которое также часто играет в их мифах роль Трикстера. Смех с тенью ужаса на лице — вот реакция, с которой индейцы виннебаго слушали истории о Трикстере.
Одна из функций образа Трикстера по Радину — выражение протеста. Рассказывая такие истории, индейцы могли беззлобно посмеяться над поведением вождей и утомительными обычаями: например, необходимостью соблюдать ритуальный пост по достижении половой зрелости.
Приверженцы культа Пейотля относятся к Ваджункаге с меньшим сочувствием: для них его образ сближается с Херешгуина, великим злым духом, отрицающим всё сотворенное Отцом Земли, и приобретает черты дьявола-искусителя.
Впрочем, Радин обращает внимание на явные заимствования в мифологии Пейотля из христианства.
Для большинства индейцев Трикстер не зол, но и не добр: он просто чужд миру людей и совершенно для него бесполезен, поэтому над его поступками смеются. Своим непомерным аппетитом, похотью и жаждой странствий он напоминает об архаических первобытных временах, когда отсутствовало различие между земным и божественным, человеческим и животным. Неудивительно, что в финальных историях цикла Ваджункаге покидает мир, населенный людьми.
Титан
После публикации исследования Радина религиовед и филолог-классик Карл Кереньи нашел в древнегреческой мифологии множество параллелей с историями о Трикстере. Черты этого персонажа мы видим в Прометее, каждое благое начинание которого оборачивается для человечества еще большими страданиями, ведь Зевс сначала лишает людей дара огня, а потом в наказание посылает на землю первую женщину — Пандору.
Хитрость Прометея оборачивается глупостью: его брат Эпитемей, проболтался Пандоре о существовании ящика, который она открыла из любопытства, выпустив наружу все беды и горести человечества. Однако и хитрость, и глупость — это качества Трикстера, которые проявляются в Прометее и Эпитемее, как если бы они некогда были одним культурным героем, разделившимся надвое, заключает Кереньи.
Ухмылку Трикстера мы видим и в образе Гермеса с его любовью к нарушению всяческих границ, жестоким шуткам и воровству.
Еще в младенчестве он снял с черепахи панцирь и, натянув на него несколько струн из овечьих кишок, сделал себе лютню, а затем, проголодавшись, похитил пятьдесят коров из стада своего брата Аполлона.
Всё же главное отличие Гермеса от Ваджункаге заключается, по мнению Кереньи, в том, что образ последнего слишком аморфен, чтобы исполнять трансцендентную роль бога. Его странствия должны закончиться до того, как на земле будет установлен порядок, и в последнем эпизоде своих приключений Трикстер отправляется на небо, возвращаться откуда он будет только в историях рассказчика.
Ловкий аболиционист
Многие из нас в детстве зачитывались «Сказками дядюшки Римуса», главный герой которых, Братец Кролик, добивается своего благодаря хитрости и с легкостью обводит вокруг пальца Братца Лиса, собирающегося им пообедать. Автор «Сказок», американский писатель Джоэль Харрис, скомпилировал их на основе фольклора рабов южных штатов США, которые, в свою очередь, привезли свои легенды и мифы из Черной Африки. Африканист Елена Котляр находит «кровных родственников» Братца Кролика в мифологиях десятков африканских племен. Это животные-трикстеры: Паук, Богомол, Черепаха, Антилопа, Гиена и многие другие.
Что общего во всех этих историях? Трикстер проявляет себя как удачливый обманщик и хитрец, он почти всегда одержим голодом и с легкостью идет на преступления, чтобы его утолить.
Трикстер крадет, обманывает, его проделки часто неоправданно жестоки и приводят к смерти жертв.
Историям о Трикстере чуждо морализаторство, это черта более позднего фольклора.
Черепаха-трикстер, например, нанимается в няньки к Леопарду, но, мучимая голодом, начинает есть его детей. Когда Леопард хочет проверить, всё ли в порядке с его детенышами, Черепаха всё время показывает ему одного и того же ребенка, а сама в это время питается оставшимися. Гиена просит Паука вылечить ей зубы, но когда тот залезает хищнице в пасть, крепко хватает его за руку. Паук предлагает Газели залезть в кипящий котел, чтобы отведать вкусный горячий напиток.
«Трикстер олицетворяет стихию юмора, находчивости, неистощимой изобретательности, он одурачивает всех, с кем сталкивается. Именно юмористическая стихия, стихия народной буффонады, по-видимому, делает трикстерские циклы одним из наиболее популярных жанров в африканском фольклоре», — пишет Елена Котляр в тексте «Фольклор народов Тропической и Южной Африки».
Другой характерный для афроамериканцев герой-трикстер — Означивающая обезьяна, персонаж многочисленных песен и фольклорных историй, в которых, как правило, это животное фигурирует вместе со Слоном и Львом. Обезьяне удается вывести из себя своего главного врага, Льва, просто повторяя слова Слона, но в переносном значении, затем разъяренные животные вступают в схватку, а она смеется над своими проделками.
В книге «Означивающая обезьяна: Теория афроамериканской литературной критики», ставшей одним из самых известных исследований фольклора бывших рабов, филолог Генри Луис Гейтс-младший предполагает, что Означивающая обезьяна символизирует специфическое отношение афроамериканцев к языку.
Рабовладельцы вывозили африканцев из разных стран Черного континента, так что они не владели общим языком и не могли переговариваться так, чтобы этого не понимали их угнетатели.
И рабовладельцы, и рабы разговаривали по-английски, но последние, чтобы оставаться понятными только своими, широко использовали эзопов язык, подсказки, эвфемизмы и переносные значения слов.
Избавившись от своей изначальной абсурдной жестокости, истории о Трикстере стали примером того, как слабый, но хитрый персонаж может одолеть своего врага, то есть олицетворением смекалки и остроумия порабощенных африканцев.
Богатырь и волшебник
Дмитрий Гаврилов в обстоятельном исследовании «Трикстер. Лицедей в евроазиатском фольклоре» находит черты архетипа Трикстера даже в таких на первый взгляд далеких от него фигурах, как Илья Муромец и Мерлин.
Илья Муромец ассоциируется у большинства россиян с могучим насупленным бородачом с картины Васнецова, стоящим на страже порядка в родной стороне.
Как объясняет Гаврилов, фольклорный Илья Муромец чаще добивался успеха хитростью, чем силой, а нарушать общественные нормы любил куда больше, чем следить за их соблюдением.
Поведение былинного Ильи Муромца совершенно антисоциально: он отличается гиперсексуальностью, любит переодевания и кочевой образ жизни, безжалостно крушит церкви и сшибает с них золотые маковки и даже торгует нательным крестом. Поневоле начинаешь задумываться, что под обликом православного богатыря каким-то образом удалось спрятаться гораздо более древней и беспокойной хтонической силе.
«Илья всё равно, Идолище, или сам князь Владимир перед ним, богатыри ли — мазаны они одним миром перед таким переменчивым далеко не „чистоплюйным“ персонажем, как Муромец», — пишет Гаврилов. Апогеем трикстерского поведения Ильи Муромца становится его противостояние с князем Владимиром. В одной из былин он поит кабацкую голь дорогим вином, похищенным из его погребов, в отместку за то, что князь не позвал богатыря на пир, в другой — и вовсе крушит его имущество и церковные сооружения, а шубу Владимира волочит по земле, что для славян было традиционным способом унизить врага. Миссия трикстера, которую выполняет в данном случае Илья — разрушить социальный порядок, указав на его фундаментальную несправедливость.
Поведение Мерлина зачастую столь же далеко от рыцарственной морали, как поступки Ильи Муромца — от христианского благочестия. Вопреки рыцарской традиции сражаться с противником лицом к лицу и при свете дня, он советует людям короля Артура напасть на врагов, когда они спят в шатрах. Усыпив чарами короля Пелинора, сражавшегося с Артуром, он дарует победу неправому, да к тому же еще и похищает его коня. Он создает колдовскую кровать, которая делает безумным любого, кто на нее ляжет, и погибельное сидение: одно из кресел Круглого стола, на котором не сможет усидеть недостойный.
В конце концов, именно с поступка Мерлина, который трудно назвать моральным что по средневековым, что по нынешним временам, и начинается записанная Томасом Мэлори «Смерть Артура». Когда король Утер Пендрагон занемог от желания овладеть женой одного из своих вассалов, герцогиней Игрейной, Мерлин чарами придал ему облик ее мужа. От этого соития и родился будущий король Артур.
«На первый взгляд, его двойственная или даже многомерная натура и его мошеннические и клоунские черты придают ему качества Мефистофеля, однако его знание прошлого и предвидение будущего свидетельствуют о более высокой степени сознания по сравнению с Артуром и его рыцарями, которые, действительно, совершенно бездумны и бессознательны. Именно благодаря этой более высокой степени осознания Мерлин, как и Грааль, выступает в образе спроецированного сознания, позволяющего выставлять напоказ человеческие ошибки и преступления», — пишет Мэрион Вудман в статье «Волшебники, Трикстеры и клоуны: проявление маскулинности в зависимостях и пристрастиях».
Почему мифы о Трикстере настолько распространены и популярны? В юнгианской психологии Трикстер представляет собой одну из чрезвычайно древних архетипических структур психики. «Трикстер — это примитивное космическое существо божественно-животной природы, с одной стороны, превосходящее человека благодаря своим сверхчеловеческим качествам, а, с другой — уступающее ему из-за своего неразумия и бессознательности», — пишет Юнг.
Пол Радин видел в Ваджункаге воспоминания об первобытных временах человеческого существования, когда человек только осознавал свои тело и сексуальность и не был скован рамками этики и культуры. Его желания импульсивны и хаотичны, он стремится к немедленному удовлетворению своих потребностей, не задумываясь о том, чем они могут грозить окружающим. В то же время он парадоксальным образом не является и отрицательным героем, поскольку, как говорят индейцы сиу, Трикстер никогда не вступал на тропу войны.
Кереньи считал, что Трикстер — это воплощенный дух беспорядка.
«Его функцией в архаическом обществе, вернее, функцией мифологических сюжетов, о нем повествующих, является внесение беспорядка в порядок, и таким образом, создание целого, включение в рамки дозволенного опыта недозволенного», — писал он.
Образ хаотического бунтаря с абсолютно непредсказуемым поведением до сих пор популярен в массовой культуре: достаточно вспомнить хоть фильмы о Джокере, хоть рассчитанные на детей приключения Багза Банни. Постольку-поскольку давление норм, рамок и правил на современного человека не ослабевает, нам, так же как и индейцам сиу, требуется представлять себе героя, функция которого заключается в том, чтобы их нарушить и проверить все возможные границы на прочность.
Свежие комментарии