Как образовалось и каким стало «стальное сердце Родины».
В июле 1931 года Ибрагим Ахметзянов прибыл в Магнитогорск в деревянном вагоне с женой и восемью детьми. Его глазам предстало мрачное зрелище.
Палатки и ветхие бараки сгрудились посреди холодной, продуваемой всеми ветрами степи, у подножия зловещей Магнитной горы.
Это было такое массивное скопление железной руды, что компасы поблизости от горы отказывали, а птицы избегали над ней летать.Между горой и неглубокой речкой Урал рабочие возводили жемчужину первой сталинской пятилетки, Магнитогорский металлургический комбинат — один из крупнейших металлургических заводов в мире.
Первые строители «Магнитки» воспеты в песнях, стихах и кинолентах; советская пропаганда всячески подчеркивала вклад молодых коммунистов и комсомольцев — а это молодежное движение и началось во многом здесь, в Магнитогорске.
Но Ахметзянов не был добровольцем. Он был нищим крестьянином, которого коммунисты забрали с фермы в Татарстане и отправили в Магнитогорск, где он и его семья были вынуждены работать и жить в поселке, окруженном колючей проволокой. Именно принудительный труд этих так называемых спецпереселенцев сделал возможным рекордно быстрое строительство завода.
Первую осень они провели в палатках, а на суровую уральскую зиму перебрались в барак с земляным полом, без элементарных удобств или медицинской помощи. По словам внука Ахметзянова Салавата, историка, который недавно написал книгу об этих спецпереселенцах, в первые пять лет строительства от голода, холода и болезней умерли 10 тыс. человек — в том числе сын и дочь Ибрагима. Ахметзянов говорит:
«История тысяч переселенцев была забыта. Когда речь идет о войне, мы не скрываем наших потерь и поражений, но про 30-е все помалкивают».
Геннадий Васильев, местный учитель истории, собирает «книгу памяти» с именами жителей Магнитогорска, пострадавших от советских репрессий. Он говорит:
«Если бы власти нормально относились к людям, город строили бы не такими ударными темпами, и обошлось бы без колоссального количества жертв. У нас есть поговорка, что победителей не судят, но судить нужно».
Магнитогорск, «стальное сердце Родины», по-прежнему боится взглянуть в глаза своему прошлому — и речь не только о принудительном труде на строительстве города. Десятилетия горной добычи привели к загрязнению воды и воздуха, но комбинат теперь частный, и претензий никто не предъявляет. Из 400 тыс. жителей города более 30 тыс. до сих пор работают на ММК — официальная безработица составляет всего 1,44%, город избежал судьбы множества других промышленных городов, превратившихся в трущобы.
Магнитогорск находится недалеко от северного края степи — бурой равнины, которая простирается на запад в сторону Волги, а на восток в сторону соседнего Казахстана. Многие каждый день по дороге на работу пересекают границу между Европой и Азией, переезжая с жилого западного берега Урала на восточный, где расположено производство. Еще в 1743 году здесь был основана небольшая казацкая крепость, но потом в течение многих лет эти места оставались нетронутыми, пока в 1929-м, в «год великого перелома», большевики не сделали их центром индустриализации страны.
Железо и сталь стали были подняты на знамена эпохи. «Мы становимся металлической страной», — заявил Сталин, и этот металл должен был быть сделан здесь, в Магнитогорске. «Магнитка» стала сердцем и символом индустриализации.
Историк Стивен Коткин в своей книге «Магнитная гора» пишет:
«Магнитогорский комбинат нельзя рассматривать как бизнес, нацеленный на получение прибыли — это был инструмент преобразования страны: ее географии, ее промышленности, и, прежде всего, ее народа. Магнитогорск стал воплощением Великой Октябрьской социалистической революции — сталинской революции».
Как ни странно, в помощь революции СССР пришлось призвать своего капиталистического соперника: для проектирования металлургического комбината и обучения руководивших строительством советских инженеров в 1930 году была нанята американская фирма Arthur McKee & Co. Говорят, Магнитогорск был вдохновлен заводом US Steel в городе Гэри в штате Индиана, в то время самым большим в мире.
Впрочем, первые годы строительства сопровождал полный хаос: к этому привело сочетание установленных Москвой невероятно сжатых сроков с полным отсутствием инфраструктуры, регулярными пожарами и нехваткой квалифицированных рабочих и оборудования.
Строители Магнитогорска устраивали «социалистические соревнования» по скорости выполнения работ. В результате нередко страдало качество: в 1930 году конкуренция между коллективами, строившими плотину на правом и левом берегах реки, привела к тому, что дамба оказалась недостаточно заглублена — пришлось строить новую. Но главное, как пишет Коткин, что на счет большевиков была записана еще одна победа, и рабочие были полны «трудового энтузиазма».
Однако никакой энтузиазм не мог удержать рабочих в этих суровых условиях, и десятки тысяч покидали стройку. Проблему нехватки рабочих рук решила кампания выселения «кулаков», начавшаяся в 1930 и расширенная в 1931 году.
Первые вагоны со спецпереселенцами прибыли в Магнитогорск в мае 1931 года. По словам Васильева, в Челябинскую область были высланы 40 тыс. семей раскулаченных крестьян, в основном в Магнитогорск. Многие из них были тюркоязычными татарами. Их спецпоселения, окруженные колючей проволокой, — одни из многих островов архипелага ГУЛАГ, описанного Солженицыным. Кроме того, в конце 1933 года в Магнитогорск были направлены более 26 тыс. неполитических заключенных.
Жили в переполненных палатках, чаще всего с земляным полом, и в ветхих бараках, страдая от зимней стужи и летних пыльных бурь. Компанию им составляли крысы, клопы и вши. Другие новоприбывшие строили землянки.
Скученность, холод и антисанитария в сочетании с отсутствием чистой воды и нехваткой продовольствия и медицинской помощи приводили к эпидемиям тифа, малярии и скарлатины. Между тем, партийные чиновники вели относительно роскошную жизнь в зеленом «американском городке», построенном в 1930 году для специалистов из США. Ахметзянов рассказывает про зиму 1931 года:
«Мимо бараков ездили специальные телеги, и из них спрашивали, есть ли сегодня мертвые. И каждый день тела находились. Первыми умирали дети и старики».
Хотя существование спецпереселенцев никто не отрицает, к разговору о них общество не готово, и недавняя попытка поставить им памятник пока не увенчалась успехом. Администрация одного из районов запретила Васильеву говорить с потомками этих людей, и он не смог найти спонсора для широкой публикации своей книги. Даже сегодня на сайте «Магнитки» об использовании принудительного труда при ее строительстве не упоминается. Васильев говорит:
«Мы должны рассказать об этом своим детям — они должны знать свою историю. Подзаголовок каждой из моих книг: „Это не должно повториться снова“».
Ахметзянов объясняет: «Люди говорят: „Пусть это правда, но зачем ворошить прошлое?“ И никто не дает деньги на исследования, все делается на личные средства энтузиастов».
«Социалистический город»
Благодаря труду первых строителей завод был построен в рекордные сроки. 31 января 1932-го при температуре ниже −20°C была запущена первая доменная печь — уже в следующем году ее пришлось закрыть и полностью перестроить.
Хотя чиновники неохотно отрывали рабочую силу от строительства завода, нужно было строить и жилье. Согласно пропагандистской брошюре Магнитостроя, изданной в 1930 году, город должен был стать центром «внедрения нового, социалистического образа жизни». Это должен был быть в мире первый полностью спланированный с нуля город.
В 1930 году Москва заручилась помощью немецкого архитектора Эрнста Мая, прославившегося строительством доступных кварталов во Франкфурте, состоящих из стандартных сборных домов. Май разработал линейную схему города, с зеленым поясом между жилыми и промышленными зонами. Но, прибыв на место в октябре 1930 года, архитектор обнаружил, что отведенное место не подходит для реализации его плана, а местные чиновники уже приступили к сооружению жилья.
Подразумевалось, что строительство будет происходить по тщательно выверенному плану, но многое пошло не так. В условиях ограничений Май построил «Соцгород» — суперквартал прямоугольных трех- и четырехэтажных жилых домов к югу от завода.
Большие открытые пространства между зданиями, приверженцем которых был Май, считавший, что каждая квартира должна получать максимальное количество света, оказались не слишком уместны в условиях ветреной уральской степи. Впрочем, хотя этим зданиям много лет, квартиры в них по-прежнему пользуются спросом — в отличие от более позднего панельного жилья, они построены из кирпича. Сейчас квартал является кандидатом на включение в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
А в то время безыскусные стандартизированные дома Мая стали объектом критики — за простоту. Когда нарком промышленности Серго Орджоникидзе в 1933 году посетил эти места, он остался недоволен кварталом Мая — из-за отсутствия водопровода вокруг домов были построены распространявшие зловоние нужники — и заявил: «Вы назвали социалистическим городом кучу навоза». Орджоникидзе приказал перенести строительство жилья на западный берег реки, но в советской системе, где никакое решение не могло быть принято без одобрения Москвы, генеральный план для нового строительства не мог появиться быстро.
Между тем, на восточном берегу рядом с каждым новым производством возникали барачные поселки, растянувшиеся с севера на юг почти на 20 км. В 1935 году по улицам, украшенный портретом Сталина, прошел первый трамвай — в Магнитогорске будет самая большая после ленинградской трамвайная сеть в стране, но отсутствие асфальтированных дорог и прочего транспорта она полностью не компенсирует. К 1939 году в Магнитогорске уже 200 тыс. человек населения, при этом работает всего один временный госпиталь, а уличные грабежи — обыденное явление. Построенного по плану социалистического города не вышло — получилась урбанистическая катастрофа с атмосферой фронтира.
С другой стороны, постепенно, с открытием общественных бань, прачечных, столовых и детских садов, начал устанавливаться коллективный быт. Был построен кинотеатр «Магнит»; десяток рабочих клубов с библиотеками, играми, кружками и кинопроекторами были призваны расширить культурные горизонты малообразованных масс, а также привить им советский образ мыслей.
В итоге советский градостроительный идеал все же был реализован: на западном берегу реки протянулись широкие проспекты, площади и бесконечные блочные «хрущевки», выстроенные по сетке и соединенные с фабрикой трамвайной линией и четырьмя мостами. Сегодня недвижимость на западном берегу, где ветер сносит на жилье выхлоп заводских труб, стоит дешевле, да и дома там, как правило, в худшем состоянии.
Но основная часть строительства на западном берегу развернулась уже после войны. Из 56 тыс. магнитогорских мужчин более 30 тыс. были отправлены на фронт, и их места на заводе заняли женщины.
Местный активист Вячеслав Гутников рассказывает, что его бабушка работала в коксохимической секции металлургического комбината, и это был ад, поскольку трудиться приходилось в клубах вредных газов. Он вспоминает: «Они работали по-фронтовому. Бабушка рассказывала, что иногда они оставались спать на заводе».
Роль «Магнитки» отражает обращенный к реке главный городской памятник «Тыл — фронту»: 50-метровая бронзовая скульптура рабочего, вручающего советскому солдату гигантский меч. Местные жители до сих пор любят вспоминать, что каждый второй танк и каждый третий снаряд во время войны были сделаны из магнитогорской стали.
Трудно переоценить роль, которую играет сталеплавильный комбинат в жизни города — почти в каждой семье кто-то работал или работает на заводе. Например, любимая местная хоккейная команда, где мечтают играть все мальчишки, пятикратный победитель чемпионатов страны, называется «Металлург».
Вид на восточный берег, на огромный комбинат, где выполняется полный цикл производства стали, поражает воображение. Один из цехов — больше полутора километров в длину! Завод производит 400 различных видов стали и выдал в 2014 году 13 млн тонн стали и 12,2 тонн металлических изделий.
Но металлургия — грязное дело. В феврале Леонардо Ди Каприо повторно отправил в инстаграм журнала National Geographic фотографию рыбаков на льду реки на фоне десятков дымящих труб «Магнитки», сопроводив кадр текстом, описывающим вредные выбросы комбината. Эта заметка вызвала в Магнитогорске настоящую бурю.
Губернатор Челябинской области и бывший директор ММК Борис Дубровский написал собственный пост, в котором возразил, что фотография сделана 22 года назад и многие трубы с тех пор были демонтированы, и пригласил Ди Каприо посетить город и убедиться в этом лично.
Тем не менее новый человек, приезжая в город, не может не заметить запах угля в воздухе и сухость в горле. Согласно данным Росстата, за 2015 год Магнитогорск стал третьим по загрязненности городом России, а уровень провоцирующего рак легких канцерогена бензопирена в воздухе превышает допустимый порог в 23 раза. Кроме того, как указывают экологи, в реку Урал ежегодно сбрасываются миллионы кубометров промышленных стоков, загрязняя ее тяжелыми металлами, нитритами и другими химическими веществами.
Информация о влиянии таких видов загрязнения на здоровье малодоступна, но, по словам Анны Рожковой, руководителя экологической группы EcoMagnitka, лишь каждый двадцатый ребенок в городе рождается здоровым и без аллергии. А руководитель Магнитогорской онкологической больницы сказал в интервью 2012 года, что «люди болеют раком по всему миру, но мы, к сожалению, чаще других».
Впрочем, председатель городского совета Александр Морозов сказал, что история про проблемы со здоровьем сильно раздута, да и состояние окружающей среды в последние годы значительно улучшилось. А представитель ММК сообщил, что с 2013 по 2015 год компания потратила на системы очистки 2,5 млрд рублей, и на 2016−2018 годы запланированы инвестиции еще 10,5 млрд.
Если же спросить об этом местных жителей, они обычно отвечают, что было гораздо хуже, вспоминая зимы с черным или ржавым снегом.
Нина Ивановна, кассир в пекарне на восточном берегу реки, говорит: «Раньше огурцы и капуста совсем не росли. Сразу желтели и вяли».
Но рыбак Игорь, продающий свой улов возле комбината, утверждает, что река все еще загрязнена: «Вчера они откачивали ил, и там было много мертвой рыбы, целый слой».
Павел Верстов, редактор местного независимого новостного сайта Verstov.info, считает, что администрация города должна сильнее давить на ММК в этом отношении, но «они в кармане у руководства завода».
Несмотря на почти полную зависимость города от металлургического производства, проблема диверсификации экономики волнует немногих. На вопрос, что будет с городом, если завод когда-нибудь остановится, председатель городского совета Морозов отвечает:
«Будет Детройт. Но мы не думаем, что это случится. Вряд ли завод столкнется с таким кризисом».
В отличие от многих советских промышленных предприятий, «Магнитка» до последнего времени оставалась прибыльной. Впрочем, в IV квартале 2015 года на фоне экономического спада в России и рекордно низких мировых цен на сталь производство понесло убытки, и в этом году ситуация вряд ли улучшится. Многие опасаются повторения ситуации 2008 года, когда кризис привел к увольнению 3 тыс. рабочих.
Тем не менее местные жители остаются отчаянными патриотами и верят в будущее своего города. Олег Фролов, главный редактор спонсируемой комбинатом газеты «Магнитогорский металл» говорит:
«Да, критиковать [Магнитогорск] есть за что, но я критикую его с любовью, так что он будет становиться все лучше. Он делает свой вклад в ВВП, в мощь всей страны. Не зря нас называют стальным сердцем Родины».
Свежие комментарии