Рана Форухар, автор книги «Изготовители и потребители: Взлет финансов и падение американской индустрии» (Makers and Takers: The Rise of Finance and the Decline of American Industry), о том, как банковская система стала управлять людьми.
После мирового финансового кризиса прошло 10 лет, но трудно отделаться от дежавю.
В новостях по-прежнему финансовые скандалы и споры по поводу регулирования: взлом серверов Equifax скомпрометировал личные данные половины взрослого населения США, а директор финтех-компании SoFi, предлагающей в США студенческие ссуды и другие виды кредитов, вынужден был уйти в отставку после публикации сведений о сексуальных домогательствах и рискованных подходах в кредитовании (компания вводила инвесторов в заблуждение о состоянии своих финансов и использовала для оценки кредитоспособности клиентов неопытных сотрудников).
На этом фоне Белый дом и республиканцы в Конгрессе пытаются отменить закон Додда — Франка, предписывающий жесткий финансовый надзор за банками.
Журналисты вроде меня, которые специализируются на финансовом секторе, знают о так называемой «банковской усталости» — он может настигнуть каждого из нас. За последние 10 лет было так много финансовых скандалов, столько боев между регуляторами и финансистами, а рынки стали так сложны, что никому уже не интересны дебаты о том, как сделать американскую банковскую систему безопаснее.
И это опасно, потому что под шелухой регулирования и споров кроется простая истина, которую мало кто понимает: это не банковская система служит нам, а мы обслуживаем ее.
Адам Смит, отец современного капитализма, предполагал, что финансовые услуги (и я подчеркиваю здесь слово «услуги»), это не самостоятельная отрасль, а помощь другим видам бизнеса. Тем не менее крупнейшие банки страны если и занимаются кредитованием реального сектора, то лишь по остаточному принципу.
В 1970-е большинство финансовых потоков, сформированных, конечно, из наших сбережений, были направлены на новые инвестиции в бизнес, сегодня же на эти цели идет лишь 15%.
Остальное обращается в замкнутом цикле трейдинга: банки служат посредниками в купле и продаже акций, облигаций, недвижимости и других активов, что преимущественно обогащает 20% населения, владеющих 80% этих активов. И такой порядок не способствует экономическому росту, зато ведет к увеличению неравенства.
И именно об этом фундаментальном сдвиге в бизнес-модели финансовых организаций следует говорить на самом деле — а мы вместо этого вдаемся в технократические детали коэффициентов ликвидности или уровня капитала, или способов наказания за конкретные проступки.
Настоящая проблема в том, что Адам Смит, проснись он сегодня, не узнал бы нашу финансовую систему — он считал, что для работы рынка все игроки должны иметь равный доступ к информации и разделять базовые моральные ценности, а ценообразование должно быть прозрачным. Ну-ну.
Да, крупнейшие банки заявляют, что за последнее десятилетие они избавились от рискованных активов и нарастили резервы, но это не отменяет того факта, что их бизнес-модель не связана с теми самыми людьми и организациями, для помощи которым она была предназначена.
Почти половину всего малого бизнеса кредитуют небольшие локальные банки, владеющие лишь 13% всех банковских активов, а крупные банки заключают сделки. Они служат главным образом самим себе, как узкое горлышко песочных часов, стараясь брать деньги за любой чих, любую транзакцию (финансы — одна из немногих отраслей, в которых с ростом сектора выросли и комиссии.
Финансовая индустрия, в которой доминируют крупнейшие банки, обеспечивает только 4% всех рабочих мест в США, и при этом получает около четверти общего объема прибыли.
Возможно, именно поэтому компании всех мастей пытаются скопировать эту модель. Нефинансовые фирмы теперь получают в пять раз больше прибыли от чисто финансовой деятельности, чем это было в 1980-х, а выкуп акций искусственно завышает стоимость корпораций, обогащая топ-менеджмент.
Авиакомпании больше зарабатывают, хеджируя цены на нефть, чем продавая билеты, фармацевтические компании тратят больше ресурсов на налоговую оптимизацию, чем на клинические исследования, а крупнейшие хайтек-фирмы из Кремниевой долины используют свободные деньги для организации размещения облигаций, как какой-нибудь Goldman Sachs.
Апофеозом смешения технологий и финансов стало появление компаний вроде SoFi, обогативших старые бизнес-модели огромными объемами данных. Это область, о которой мы, вероятно, еще много услышим.
Пару недель назад, на слушаниях в Сенатском банковском комитете, посвященных финансовым технологиям, законодатели снова не могли понять, как им рассматривать последние кредитные кризисы. Тем не менее основная проблема нашей финансовой системы — это не данные, не конфиденциальность и не алгоритмы. Проблема в том, что система утратила свою главную цель.
Финансы стали хвостом, который виляет собакой, и, пока мы будем пытаться ловить людей за руку и не заговорим о создании финансовой системы, действительно служащей обществу, этот разрыв между реальным сектором и Уолл-стрит никуда не денется.
Подготовила Тая Арянова
Свежие комментарии